Можно сказать только одно: к 1824 году пятнадцатилетний Луи Брайль уже точно знал, что он создаёт для себя и других незрячих важнейший инструмент, открывающий новые возможности, делающий жизнь слепых богаче.
    Первые книги, напечатанные шрифтом Брайля, появились только десятилетия спустя, система такой передачи информации в том виде, который предложил Луи, еще долгие годы оставалась без внимания.

    Справедливо будет отметить, что шрифт, не имеющий аналогов, не пользовался популярностью и не мог прижиться в мировой практике по причинам, независящим от самих незрячих людей.
    Шрифт Брайля, в отличии от системы записи Гаюи, например, не имеет ничего общего с обычными плоскопечатными символами. Здесь знаки не имеют аналогов в своём алфавите по внешнему виду для человека, читающего тексты глазами, а значит, что для передачи информации с помощью таких символов любому необходимы специальные знания, то есть окружающим приходится адаптироваться к такому виду шрифта.
   К сожалению, общество зачастую бывает не готово к этому и в наши дни. Двести лет назад, при отсутствии специализированных учебных заведений, а также институтов социальной, информационной реабилитации сам незрячий мог пытаться адаптироваться к жизни в обществе, прецедентов активной инклюзии незрячего практически не было. Можно сказать, что проблемы инвалиды были его личными проблемами, а шрифт Брайля требовал от окружающих адаптироваться к потребностям инвалидов по зрению. Раньше же принимались пути развития системы письма, где сами инвалиды пытались перестроить тактильные символы к плоскопечатным знакам.
    Луи Брайль, к счастью застал тот день, когда была издана первая книга, напечатанная его шрифтом, но не дожил он до того момента, когда система, основанная на шести точках была принята во всём мире как основа для символьной системы десятки языков.
    Каждый незрячий человек, открывший для себя шрифт Брайля, получает новые возможности, становится свободнее и самостоятельнее в быту, работе, получении образования.
   Вклад Луи Брайля в жизнь каждого, чьи возможности зрения ограничены, мир оценил уже только через десятки лет. Но имя его и его труд мы будем помнить всегда.